18 августа 2021 г., 14:49
Просмотры: 752
Комментарии: 0
На примере уголовного дела в одной из дочек «Росатома» рассказываем, как проходят закупки для строительства атомных электростанций: цены на оборудование могут завышать более чем в 30 раз, а из-за бюрократических процедур сроки затягиваются на годы, что увеличивает риски износа и аварий на старых реакторах
Нововоронежская АЭС, расположенная недалеко от одноименного города в Воронежской области, — одна из первых советских атомных электростанций. Строить ее начали еще в конце 1950-х годов. «Уникальная станция, фактически выставка реакторов-прототипов, — объясняет эксперт программы „Безопасность радиоактивных отходов“ Российского социально-экологического союза Андрей Ожаровский. — Атомные станции не вечны. Первый и второй блоки [Нововоронежской АЭС] раньше срока вывели из эксплуатации, потому что они были неработоспособны. Третий и четвертый блоки — разработки прошлого века. Если мы доверяем советским инженерам, которые их проектировали, то через 30 лет его должны выводить из эксплуатации. А если мы не доверяем, то еще раньше надо выводить. Дальше возникают серьезные риски: старое оборудование может отказать, а в атомной энергетике отказ может привести к радиационной катастрофе».
«Росатом» продлевал сроки работы третьего и четвертого блоков на 15 и 30 лет соответственно. А в 2007 году госкорпорация начала строительство двух новых энергоблоков Нововоронежской АЭС — шестого и седьмого: их называют Нововоронежской АЭС-2. Ввод этих объектов в эксплуатацию несколько раз откладывался, в итоге их сдали только в 2017 и в 2019 году соответственно. Четвертый блок, построенный в 1967-м, будет продолжать работать до 2032 года.
«„Росатом“ делает то, что ему экономически выгодно: выжимает сроки до… Ну, надеюсь, не до взрыва, — комментирует физик-ядерщик Андрей Ожаровский. — К сожалению, я четко вижу руку „эффективных менеджеров“».
В распоряжении «Важных историй» оказались материалы уголовного дела, которые детально описывают работу «эффективных менеджеров», отвечавших за строительство этого стратегически важного для страны объекта: они могли отдавать госконтракты своим друзьям, завышать стоимость оборудования в десятки раз, обналичивать выведенные деньги и передавать друг другу по цепочке взятки в конвертах. В материалах этого уголовного дела нет громких фамилий: несмотря на показания некоторых фигурантов, правоохранительные органы решили не доводить расследование до высоких кабинетов в госкорпорации. Ценность этого дела в другом: оно описывает всю механику коррупции на среднем и низовом уровне — «коррупцию обыкновенную», но не менее опасную, особенно если речь идет о строительстве атомных объектов.
Поздравление на миллион
«Я приехал в Москву отпраздновать свой день рождения, — рассказывал в октябре 2020 года на заседании в Мещанском суде Москвы 32-летний Алексей Лобода, бывший сотрудник дочернего предприятия „Росатома“ „Атомэнергопроект“. — Мне позвонил с поздравлениями [бывший коллега] Никита Агиевец, после чего мы договорились встретиться в ресторане „Павлин-Мавлин“. Агиевец поздравил меня и вручил мне пакет, сказав, что это подарок от него и компании». В пакете якобы лежал „Йотафон“ и миллион рублей, утверждал Лобода.
Весной 2021 года суд приговорил Лободу к семи годам колонии по статье о мошенничестве, совершенном группой лиц в особо крупном размере, защита Лободы сейчас обжалует этот приговор. Следствие и суд расценили этот миллион рублей как часть отката от одного из подрядчиков «Атомэнергопроекта» за помощь в получении контрактов на поставку оборудования для строительства новых энергоблоков Нововоронежской АЭС-2. «Атомэнергопроект» был генеральным проектировщиком атомной электростанции. По версии следствия, в 2014—2015 годах сотрудники «Атомэнергопроекта» искусственно завышали цены на закупках, отдавали их своим знакомым, которые обналичивали деньги и платили им откаты.
Читайте также:Расследование выявило коррупционные схемы семьи Черновых
Долгие процедуры
24-летний выпускник Московского энергетического университета Алексей Лобода устроился на работу в «Атомэнергопроект» осенью 2011 года. Сначала — в отдел поставок, а в 2013 году — в управление закупок оборудования.
Сроки запуска Нововоронежской АЭС-2 постоянно срывались. По словам Лободы, это происходило, в частности, из-за того, что закупочные процедуры, если проводить их в соответствии с отраслевым стандартом, отнимали много времени. Участие в конкурсах требует от производителей большого объема работ по подготовке и согласованию документации, поэтому «многие просто не хотели с этим связываться», особенно если речь шла о небольшой прибыли.
Нововоронежская атомная электростанция.
В мае 2013 года, следует из материалов дела Лободы, «Росатом» издал приказ 1/566, который дал руководителю «Атомэнергопроекта» право закупать оборудование для Нововоронежской АЭС-2 без учета обычных требований, упрощенным путем или у единственного поставщика. Так, в 2015 году доля неконкурентных закупок в «Атомэнергопроекте» составила 84 %, что «обусловлено в основном закупками для обеспечения своевременного пуска энергоблока Нововоронежской АЭС-2 по приказу госкорпорации „Росатом“» (говорилось в отчете генподрядчика строительства).
84 % составила доля неконкурентных закупок «Атомэнергопроекта» на строительстве Нововоронежской АЭС-2 в 2015 году
«Не будь приказа „Росатома“, эти закупки шли бы гораздо дольше, а нарушения сроков сдачи станции уже были. Были и финансовые санкции за задержки, которые перекрывали стоимость этих контрактов», — поясняет Сергей Чижиков, адвокат еще одного обвиняемого по делу, заместителя гендиректора по закупкам «Атомэнергопроекта» Валерия Кагача.
На бумаге процедура закупки выглядела так: «Атомэнергопроект» отправлял минимум пяти потенциальным поставщикам запросы и после получения ответов и анализа цен формировал начальную максимальную цену. Эти данные компания передавала «Концерну „Росэнергоатом“», который выступал заказчиком оборудования. «Атомэнергопроект» при этом играл роль посредника. По словам Лободы, «Росэнергоатом» согласовывал цену, мнение концерна в этом вопросе было основным и провести закупку, не согласовав цену с концерном или по более высокой цене, «Атомэнергопроект» не мог. После согласования «Атомэнергопроект» снова отправлял запросы поставщикам или посредникам и дальше выбирал того, кто соответствовал требованиям и при этом предлагал наименьшую цену.
Но на практике в некоторых случаях сотрудники «Атомэнергопроекта» могли заранее искать связанных друг с другом потенциальных поставщиков и говорить им, какую цену нужно указать, чтобы потом разделить разницу между реальной стоимостью оборудования и ценой контракта. И эта разница порой составляла тысячи процентов.
Читайте также:Суд продолжает рассмотрение дела Игоря Эделя
«Адекватные» поставщики
Весной 2014 года к Алексею Лободе и его коллеге по управлению закупок Никите Агиевцу подошел начальник отдела техэкспертизы закупочных процедур «Атомэнергопроекта» Арсен Айвазян и попросил поискать среди знакомых «адекватных» поставщиков оборудования для строительства Нововоронежской АЭС-2, рассказывал Лобода в суде.
«Проблемой управления закупок было отсутствие большого числа поставщиков, — объяснял Лобода на процессе. — Существовало очень много лотов, неинтересных поставщикам из-за специфических требований и регламентов. Поэтому, когда появлялся поставщик, который был готов взяться за непопулярный лот, можно было прогнозировать, что он и победит в конкурсе».
«Могут возникать вопросы в отношении неконкурентных закупок, когда „наценка“ за услуги посредника является явно завышенной. Обоснованность платы требует анализа на предмет соответствия реальным затратам и нормальному для отрасли уровню рентабельности. В противном случае, завышенная прибыль посредника может стать источником для подкупа должностных лиц заказчика».
специалист по юридическим вопросам из «Трансперенси Интернешнл — Россия» Ирина Соколова
Однокурсник Лободы Дмитрий Вербовский посоветовал ему обратиться к компании «Рувента», после чего ее включили в официальный список рассылки запросов технико-коммерческих предложений «Атомэнергопроекта». После подготовки нескольких предложений «Рувента» получила контракт на поставку электрических шкафов (они нужны для размещения электрического оборудования и распределения электроэнергии. — Прим. ред.). Цену на эти шкафы «Атомэнергопроект» запросил у нескольких компаний, и некоторые из них оказались не посторонними для однокурсника Лободы. Все компании указали в предложениях суммы от 9,3 до 10,4 миллионов рублей.
В итоге «Атомэнергопроект» заключил контракт с «Рувентой» на 8,4 миллиона рублей. Лотом занимался Никита Агиевец. При этом цена контракта оказалась почти в тридцать с лишним раз больше реальной стоимости поставленных шкафов: их изготовитель (компания «Монтаж ВМ») получил от «Рувенты» только 243 тысячи рублей.
«В целом является нормальной рыночной практикой ситуация, когда потенциальный поставщик добровольно обращается к помощи посредников в целях снижения своих затрат на подготовку заявки и выполнения требований заказчика, — говорит специалист по юридическим вопросам из „Трансперенси Интернешнл — Россия“ Ирина Соколова. — Но вопросы могут возникать в отношении неконкурентных закупок, когда „наценка“ за услуги посредника является явно завышенной. В этом случае обоснованность платы за услуги посредника требует анализа на предмет соответствия реальным затратам и нормальному для данной отрасли уровню рентабельности. В противном случае, завышенная прибыль посредника может стать источником для подкупа должностных лиц заказчика, то есть создавать коррупционные риски».
«Очень выгодные» контракты
«В 2013 году мне позвонил мой однокурсник Алексей Лобода, сообщил, что теперь работает в „Атомэнергопроекте“, и спросил, есть ли у меня компания, которая занимается поставкой оборудования, — вспоминал на допросе летом 2018 года однокурсник Лободы Дмитрий Вербовский. — Я сказал, что у меня есть знакомый гендиректор компании „Рувента“ Артем Еременко». В «Рувенте», как выяснилось позже, неофициально работал и сам Вербовский. По его словам, Лобода пообещал включить «Рувенту» в список рассылки запросов «Атомэнергопроекта» и якобы заявил, что нужно будет всегда указывать в ответах цену, которую он скажет: тогда появится возможность выигрывать конкурсы, но часть средств придется отдавать руководству Лободы в виде отката.
То же самое в ходе следствия говорил и гендиректор «Рувенты» Еременко, но позже оба изменили свои показания и начали утверждать, что ничего не слышали об откатах и были уверены, что смогут просто заключать «очень выгодные» контракты и забирать всю прибыль себе.
На допросах Лобода рассказывал, что закупка оборудования по завышенным ценам якобы была постоянной практикой в «Атомэнергопроекте». «Многие исполнители предположительно получали от [начальника отдела техэкспертизы закупок] Арсена Айвазяна и руководителя отдела закупок Ивана Хорошилова указания, какая компания должна выиграть конкурс», — говорил он летом 2018 года. Таким образом, по его словам, якобы заключили по меньшей мере четырнадцать контрактов.
Лобода постоянно менял показания, но к июлю 2018 года наконец пришел к финальной версии: указание выбрать «Рувенту» якобы дал начальник отдела техэкспертизы закупочных процедур «Атомэнергопроекта» Айвазян, а лот закрепили за Агиевцом, но фактически вел его Лобода.
После заключения первого контракта, согласно показаниям Лободы на следствии, Айвазян якобы сказал, что «Рувента» должна обналичить часть денег для передачи отката. Лобода и Агиевец вместе поехали на встречу с человеком из «обнальной» фирмы. На заправке на окраине Москвы мужчина «крепкого телосложения с короткой стрижкой» передал им черный пакет с тремя миллионами рублей.
На следующий день Лобода и Агиевец в машине передали пакет своим руководителям в «Атомэнергопроекте» — Айвазяну и Хорошилову. Айвазян якобы сказал Лободе и Агиевцу забрать себе по 400 тысяч рублей. «Я пытался ему возразить, — объяснял Лобода следователю. — Но Айвазян сказал, что если мы этого не сделаем, то ему такие люди на работе не нужны». Тогда Лобода с Агиевцом поднялись в офис и в туалете забрали из пакета свою часть денег. «Важным историям» не удалось связаться с Иваном Хорошиловым, а адвокат Айвазяна заявил, что не будет давать комментарии до решения суда по поводу своего подзащитного. В «Атомэнергопроекте» также не ответили на наш запрос.
Скриншоты из приговора Алексея Лободы и протокола его выступления в суде
«Павлин-Мавлин» и «Барашка»
Осенью 2014 года «Атомэнергопроект» по той же схеме заключил с «Рувентой» второй контракт на поставку маслоочистительной установки (оборудование для очистки от механических примесей трансформаторного масла. — Прим. ред.) за 17,1 миллиона рублей. Ее «Рувента» планировала закупить у компании «НПФ „ЭНАВЕЛ“» за 743 тысячи рублей, то есть в 23 раза дешевле. Откат за эту закупку, по утверждениям однокурсника Лободы — Вербовского — и гендиректора «Рувенты» Еременко, составил 15,5 миллиона рублей, которые фигуранты обналичили тем же способом. Это подтверждается и финансовыми документами о переводе «Рувентой» этой суммы на счет «обнальной» фирмы.
743 тысячи рублей стоило оборудование, которое «Рувента» поставила «Атомэнергопроекту» за 17,1 миллиона рублей
Лотом снова занимался Никита Агиевец. В «Атомэнергопроект», как Агиевец сам объяснял на одном из допросов, он попал по знакомству через своего крестного, который тогда работал замначальника управления поставок.
«Концерн „Росэнергоатом“» вновь согласовал цену без урезания. В ходе следствия Лобода утверждал, что это могло быть связано с дружбой Айвазяна с начальником департамента по согласованию цен «Росэнергоатома» Дмитрием Тюкаевым. Сейчас Тюкаев — вице-президент концерна по закупкам и поставкам, фактически третий человек в компании. На запрос «Важных историй» в концерне не ответили.
После заключения контракта Лободу неожиданно для него отстранили от закупок и отправили в долгую командировку в Нововоронеж. Там он пробыл до самого увольнения летом 2015 года. В январе 2015-го он ненадолго приехал в Москву, встретился в свой день рождения с Никитой Агиевцом в ресторане «Павлин-Мавлин» и якобы получил от него миллион рублей. Вскоре ему предложил встретиться и Айвазян. Он интересовался, нашел ли Лобода новую работу, и попросил съездить к гендиректору «Рувенты», который должен был подписать договор с «Атомэнергопроектом» на новую поставку электрошкафов на 6,9 миллиона рублей. Шкафы снова изготовила компания «Монтаж ВМ» всего за 320 тысяч рублей.
В свою очередь, Дмитрий Вербовский из «Рувенты» и Никита Агиевец якобы обратились к Лободе с просьбой встретиться с Айвазяном и спросить, сколько ему еще нужно дать денег, чтобы продолжать работать с «Атомэнергопроектом», утверждал Лобода в суде. Айвазян на вопрос Лободы якобы сказал, что ему ничего не нужно, но если очень хочется, то можно дать ему полтора миллиона рублей. После этого Дмитрий Вербовский привез пакет с деньгами в кафе «Барашек» и передал его Айвазяну, который отсчитал оттуда 150 тысяч рублей и дал их Лободе «на первое время, пока он без работы».
«Не на свадьбу, а в тюрьму»
После жалобы сторонней компании на завышенную цену одной из закупок служба безопасности «Атомэнергопроекта» начала внутреннюю проверку. А затем подала заявление о возбуждении уголовного дела в МВД.
«Леша старался ограждать меня от информации о деле. Он сохранял веру в то, что он на суде скажет всю правду. Наивно, но как человек, который никогда с этим не сталкивался, он верил в справедливость».
жена Алексея Лободы Оксана
Алексея Лободу задержали за день до его свадьбы, рассказывал он в суде. Следователь Виталий Ендольцев на допросе сказал ему, что представители «Рувенты» дали против него показания и «поедет он не на свадьбу, а в тюрьму». Следователь, по словам Лободы, якобы попросил его дать показания на себя, Айвазяна и еще одного сотрудника «Атомэнергопроекта», пообещав оставить в статусе свидетеля. Так Лобода и поступил, и его выпустили из изолятора под подписку о невыезде. На следующий день он женился.
«Леша старался ограждать меня от информации [о деле], потому что как раз когда началось расследование, я забеременела, — вспоминает жена Алексея Лободы Оксана. — Говорил, что будет свидетелем. К моменту родов стало понятно, что все более серьезно. Но он сохранял позитивный настрой, веру в то, что он на суде скажет всю правду. Наивно, но как человек, который никогда с этим не сталкивался, он верил в справедливость».
В декабре 2018 года Лободе предъявили обвинение по статье о мошенничестве. К коллеге Лободы Агиевцу у правоохранительных органов претензий не возникло. По словам Лободы, Агиевец якобы «договорился с какими-то решалами за большие деньги» (Лобода записал часть разговора, где Агиевец якобы в этом сознается, на диктофон; запись есть в распоряжении редакции: голос на ней действительно похож на голос Агиевца на записях его допросов в суде). На вопросы «Важных историй» Агиевец отвечать отказался.
Дело Лободы выделили в отдельное производство. Его должны были рассмотреть в особом порядке, но Лобода отказался от сделки со следствием — поэтому адвокаты считают, что его дело и дело других обвиняемых должны были объединить обратно. По мнению защитников, этого не стали этого делать, чтобы можно было «использовать приговор против других обвиняемых», а отказ от досудебного соглашения мог повлиять на жесткость наказания. В результате в 2021 году Лобода получил семь лет колонии.
Срок за «техническую подпись»
Еще одним обвиняемым по этому делу оказался заместитель гендиректора «Атомэнергопроекта» Валерий Кагач, который сам подготовил документы для службы безопасности компании о странных закупках у «Рувенты». Кагач пришел на работу в «Атомэнергопроект» намного позже, чем начались переговоры с этим поставщиком, и подписал договоры, которые готовили другие. «Ответственность за закупки лежала лично на гендиректоре, — объясняет адвокат Кагача Сергей Чижиков. — Он мог делегировать замам право подписи, но это техническая подпись, она не подразумевает ответственности. Договор проверяли еще 12 человек, у Валерия не было оснований его не подписать».
«Нужно было привлекать подрядчика „Рувенту“ за дачу взятки, а сотрудников „Атомэнергопроекта“ за получение».
Сергей Чижиков, адвокат заместителя гендиректора по закупкам «Атомэнергопроекта» Валерия Кагача
По словам самого Кагача, в месяц он подписывал десятки подобных договоров и в его должностные обязанности не входила проверка цены — он должен был только убедиться, что каждый договор проверили все соответствующие службы, включая управление ценообразования и контроля стоимости.
Обвинение Кагача практически целиком строится на показаниях Алексея Лободы. Правда, позже в суде он от своих слов отказался, заявив, что давал показания под давлением следствия. Айвазян, утверждал Лобода, якобы хотя бы получил деньги, в то время как Кагач «вообще не имеет к этому никакого отношения». Сотрудники компании «Рувента» также заявили, что не были знакомы с Кагачом.
Адвокаты Кагача и Лободы полагают, что дело должны были квалифицировать как коммерческий подкуп, а не как мошенничество. «Это коррупционный состав, его должно расследовать не МВД, а Следственный комитет, — говорит Чижиков. — Если бы дело передали в СК, были бы привлечены совсем другие люди. Здесь нет мошенничества, оборудование было поставлено, оно используется, представитель изготовителя даже говорил в суде, что они не хотели работать напрямую с „Росатомом“ из-за сложных требований. Нужно было привлекать подрядчика „Рувенту“ за дачу взятки, а сотрудников „Атомэнергопроекта“ за получение». Чижиков также ходатайствовал о переквалификации дела Кагача на статью о халатности, поскольку тот не отрицал, что подписал документы, не проверив цену.
«Неустановленные соучастники»
Валерий Кагач ждет, когда суд начнет рассматривать его дело. Уже осужденный Алексей Лобода в мае 2021 года подал апелляционную жалобу на приговор. Она пока не рассмотрена. «Я в декрете нахожусь, маленький ребенок, кредиты, дохода никакого нет, плюс я вся в стрессе, — говорит его жена Оксана Лобода. — Лешу сразу после приговора забрали в СИЗО. Леша, естественно, условного срока ждал [как обещал ему следователь]. Он и сейчас не теряет надежды, что будет апелляция, что суд прислушается ко всем доводам».
«Он [Лобода] не скрывает того, что виноват. Мы все прекрасно понимаем, что это за деньги, — говорит адвокат Лободы Дмитрий Рудь. — Многие свидетели, в частности, те, кто согласовывал цену, были допрошены. Но их показания сторона обвинения в суд не предоставила. Компания купила оборудование задорого, чтобы не срывать сроки сдачи станции, начальники получили за это премии и новые должности, а к ответственности привлекли рядового менеджера». По словам Рудя, показания по делу давали и начальник департамента материально-технического обеспечения концерна «Росэнергоатом», и инженеры, «которые должны были проверить цены, мониторить рынок» у которых это якобы четко прописано в должностных обязанностях. «В показаниях они говорят, что посчитали цены реальными, потому что никто это оборудование по другим ценам не хотел поставлять», добавляет Рудь.
Предположительные организаторы схемы, люди, которые обналичивали деньги, и те, к кому они в итоге стекались, так и не были привлечены к ответственности. В материалах дела лишь говорится, что согласование необоснованно завышенной цены обеспечили «неустановленные соучастники» в концерне «Росэнергоатом». Но кто эти люди — в уголовном деле ответа на этот вопрос нет.
Юрий Лобачев