В плену у фейков и ковида

Фейки были всегда. Сегодня они стали более опасны, поскольку легче могут распространяться при помощи соцсетей.

Но и в советское время от Москвы до Владивостока анекдот доходил за два-три дня, как фиксировали люди в погонах. Они были «заточены» на борьбу с анекдотами, поскольку те несли альтернативную интерпретацию реальности.

А слабые люди, структуры, государства боятся именно альтернатив отмечает издание ZN.ua. Они чувствуют себя в безопасности в безальтернативной системе, которую постоянно выстраивают, награждая преданных и разгоняя недовольных.

Фейки — не новость, они были и в прошлые столетия, когда их именовали слухами. И так же оборачивали себе в пользу. Армия Чингисхана, например, впереди своего движения распространяла слухи о том, как они накажут население городов, которые не сдадутся им на милость. И сдавались… А Андропов в своем движении к верхам власти с помощью своего ведомства распространял негативные слухи о конкурентах на этом пути — Гришине и Романове.

При этом известно, что слух не имеет смысла опровергать, так как тем самым лишь расширяется число тех, кто знакомится с ним. То есть опровержение столь же опасно, как и сама ложная информация. Сегодня на борьбу со слухами, которые теперь именуются фейками, вышло множество структур.

Читайте также:В России выпустили «социальный ролик», где ПВО сбивает Санта-Клауса над Кремлём

При этом наблюдается странная закономерность: чем больше появляется структур по борьбе с фейками, тем хуже работает каждая из них. Их результативность явно падает. Вероятно, одной из причин является то, что не разделены зоны ответственности: любая структура должна охватывать все сразу, тем самым ее вклад в общее дело всегда будет минимизирован. А когда отвечают все, ответственного не найти.

В принципе исследования показывают, что достоверность не является главным фактором для распространения/не распространения новости. На первом месте все же сенсационность, то есть особый тип новизны. Особенно в сегментах информационной сферы, «охраняемой» прямо или косвенно государством. Информация о машине начальника, сбившей кого-то на переходе, всегда получит распространение, вне зависимости от того, правда это или нет. И как, кстати, должен проверять сообщение на достоверность простой пользователь? Ему легче разместить эту информацию, чем доискиваться до правды. А основным распространителем является именно он, то есть каждый из нас. Начальник всегда прав, когда ему смотрят в глаза, и всегда неправ, когда его нет рядом. Мы любим власть по-особому, поэтому готовы приписать ей даже то плохое, чего она еще не успела совершить.

Автоматические боты, которых обвиняют в создании таких волн по распространению, не так сильны, как обычный человек в соцмедиа. Кстати, человек сейчас впервые стал информационно свободным. Он может говорить и говорить, лишь бы нашлись слушатели. Когда миллионы стали коммуникаторами, исчезла система контроля достоверности, присутствовавшая в традиционных медиа. Более того исчезли и сами традиционные медиа. Бумажные газеты, кроме ограниченного их числа, даже не исчезают, а просто уже исчезли.

Фото: associacaopaulistamedicina.org.br

И пропажа такого типа изданий с одновременным падением числа телезрителей является косвенным объяснением существования племени антивакцинаторов. Теперь все и все знают сами. Советский народ пребывал в полной уверенности правильности своей картины мира в голове. И если сегодня он против вакцин, то никто не убедит его в обратном. Это усилили и соцмедиа, поставив такого человека в центр мира.

Цензура как бы ушла, но она всегда готова вернуться, чтобы мы не расслаблялись. Россия уже вернула ее, введя понятие «иноагента», который по определению всегда говорит неправду, поскольку корни его растут из «врага народа». А социальная память или вечна, или почти вечна — к «врагу народа» лучше не приближаться, даже информационно.

Ковид во всей красе продемонстрировал информационную целину, где прекрасно живут и фейки, и слухи. И здесь доверие и недоверие живут бок о бок. Каждый может найти информацию по своему вкусу. Тем более мы закрыты «информационными пузырями», потребляя информацию исключительно от друзей и знакомых, которых мы и в глаза можем не видеть, но нам кажется, что хорошо знаем их по соцсетям.

Приходится признать, что ковид победил государственные информационные потоки. Нежелание вакцинироваться не удалось пересилить даже страхом смерти. А ведь страх — один из главных мотиваторов нашего поведения. И еще странным образом мало вакцинируются именно сами медики. Чего ж тогда ругать граждан?

Одно из общих объяснений, появившихся сейчас, отталкивается от того, что и за рубежом бывшие советские граждане составляют когорту тех, кто не хочет вакцинироваться. Это люди с советским техническим образованием, уверенные в том, что неполнота знаний и неопределенность в медицине аномальна, а вот инженерные мозги видят все по-другому.

СССР владел не только пропагандой и цензурой, но и идеологией. Пропаганда громко говорила то, что нужно. Цензура запрещала говорить то, что не нужно. Но за всем этим стояла идеология, которая порождала картину мира, позволявшую понимать, что нужно говорить и что — не нужно.

Читайте также:В ДФО начали проводить уроки «политинформации»

Сегодняшние квазиидеологии (а «квази-» по той причине, что все постсоветские страны утверждают, что у них нет идеологии) не совсем готовы выполнять эту роль. А причина проста. Они не видят будущего. По этой причине все снова сконцентрировались на прошлом. И обвиняют друг друга в не том понимании прошлого. Герои одних не подходят другим. И враги в прошлом не могут быть друзьями в настоящем. По объему борьбы за прошлое Россия может вскоре создать министерство прошлого, где работы будет даже больше, чем у других министерств.

Современные системы должны быть ориентированы не на белых лебедей, а на черных. Поскольку именно те могут принести серьезную трансформацию системы. Но их никто не видит, поскольку это маловероятно. Мы подкармливаем белых лебедей, но важность черных больше.

Информация перестала цениться, потому что ее много. Что бы мы ни пропустили, оно все равно догонит нас в ином варианте или другом потоке. Информация наконец победила человека, потому что ее стало так много, что за ней можно не гоняться. Наш мир несет столько сенсаций, как никакой другой раньше.

Пандемия показала, что значит настоящая угроза. И Украина реально не очень выстояла в этой борьбе. А это была угроза чистенькая, в белых перчатках. Что же будет, если угроза будет грязной или по-настоящему кровавой?

Многое надо менять, в то время как ничего не меняется. Мы застыли в своем развитии, хотя рассказываем о нем много. Стали ли лучше образование, наука, медицина, в их сравнении с советским временем? И если да, то в чем новизна?

Современное государство требует развития определенных наук. Не может наука иметь тот же набор, например, что и в средние века. И что делать, если у нас на физика в университете хочет учиться один студент, а вакцинироваться вообще не хотят? Правда, сейчас не государство, а страх заставил встать в очередь на вакцинирование. Немного непонятно, если человек хочет воровать или убивать, то мы его наказываем. Зато в случае нарушения общественного здоровья отказывающегося от вакцинации можем смолчать.

Мы стали жить в мире, который не очень привечает старые правила. Они хороши для старших поколений, для которых телевизор сохранил свою притягательность. Зато молодым поколениям телевизор не нужен, их кумир — соцмедиа. Одновременно надо искать, как совместить требования к телевизору и соцмедиа, поскольку задачи телевизора как важные для государства не интересны соцмедиа.

В случае отсутствия очереди на физическое образование надо посмотреть на чужой опыт. Во времена Обамы советники по науке писали ему «бумагу», что если подобная ситуация (имеется в виду отсутствие интереса к физике) сохранится, то за десять лет США вылетят из списка передовых стран мира. В числе прочего они объясняли эту ситуацию тем, что в школах физику плохо преподают, поскольку часто ее может читать, совмещая, учитель литературы. Они нашли еще один дефицит. На физику шли учиться в основном мальчики.

Сформулировав проблему, они стали ее решать. Школы и даже университеты завлекали на курсы физики именно девочек. Люди в погонах помогали созданию сериалов, где, к примеру, математик помогал своему брату — агенту ФБР находить будущее место атаки преступной группы. А Обама встречался с создателями популярной телепрограммы и спрашивал, можно ли повторить опыт из истории, когда зеркалами удалось поджечь паруса нападавших кораблей. И даже сейчас американский университет старается привлечь на физическую специальность больше девочек…

То есть когда формулируется проблема, можно и нужно искать пути ее решения. Когда проблема спрятана, ее никто не будет видеть, и некому ее решать. Наука и образование сегодня являются проблемой, которую поздно будет решать завтра. Мы же должны двигаться не в средние века, а вперед…

В советские времена фильмы тоже позволяли решать подобные проблемы. Довоенные «Танкисты» или «Трактористы» отправляли молодежь туда, куда требовало время, а уже послевоенный фильм «Девять дней одного года» со Смоктуновским в главной роли породил моду на физиков-ядерщиков.

Сегодня у нас есть опыт не только свой, но и чужой. Есть юные мозги, которые надо направить по нужному пути. На Западе, кстати, пользуется успехом специальность «инженерная физика», то есть физика на стыке разных направлений, когда физическая наука используется для создания нового.

Леонид Кучма поступал на одну специальность, а получил другую. Государство переместило нужных ему молодых людей на созданный секретный факультет по подготовке специалистов по ракетостроению. И это тоже инженерная физика…

Мы долго жили в неконкурентном мире, где все определялось не жизнью, а спущенной сверху директивой или умной мыслью. Это время прошло, умная мысль вполне может прийти и снизу, надо только дать ей такую возможность. Именно соцмедиа могут дать такую нужную всем мысль. Только ими надо заниматься…

Автор: Георгий Почепцов; профессор, эксперт по информационной политике и коммуникационных технологиях; «Зеркало недели. Украина»

Семен Головецкий