Спикер Госдумы Вячеслав Володин рассержен политикой угольщиков и «Русгидро»
Почему полезные ископаемые, добываемые в России олигархи продают внутреннему потребителю за немыслимо высокие цены?
Можно ли заставить крупный бизнес поступиться хотя бы толикой личной выгоды поставив в это, судьбоносное для страны время государственные интересы на первое место? Спикер Государственной Думы Вячеслав Володин, похоже, решил предпринять такую попытку, заявив, что пора навести порядок на угольных разрезах, заодно и в «Русгидро». Получится ли?
В конце февраля спикер Госдумы Вячеслав Володин сказал буквально следующее: «Недавно состоялась встреча, приходил руководитель компании «Русгидро» в Государственную Думу. Мы обсуждали темы выработки электроэнергии на тепловых станциях, которые входят в их структуру. А это в первую очередь регионы Дальнего Востока, оказалось, что стоимость отгружаемого в эту компанию угля, произведённого на территории России, дороже, чем стоимость отправки этого угля за границу. Причём, существенно. Надо разобраться с этим».
И, не затягивая вопрос, поручил вице-спикеру Госдумы Александру Бабакову и главе Комитета ГД по энергетике Павлу Завальному разобраться с ценами на уголь для внутреннего рынка, назвав ситуацию недопустимой. Ведь в итоге страдают россияне. «Нам важно, чтобы здесь наши граждане были также защищены», – сказал Володин. Обсуждать всё «по полочкам» будут с привлечением «Русгидро» с точки зрения ценовой политики и развития крупнейшей энергетической компании страны.
Так при чём здесь «Русгидро»?
Ещё в 2021 году стало известно о том, что «Русгидро» передаёт Приморскую ГРЭС и Лучегорский угольный разрез в руки АО «Кузбассэнерго», входящего в «Сибирскую угольную энергетическую компанию» (СУЭК). Взамен «Русгидро» получило 42% акций «Дальневосточной энергетической компании» (ДЭК), став владельцем 94,1% доли в ДЭК. Одной из целей этой сделки видится уменьшение долгов АО «Дальневосточной генерирующей компании», которая входит в структуру «РусГидро». Именно ДГК и принадлежала станция вместе с Лучегорским угольным разрезом. Благодаря сделке долги ДГК перед «РусГидро» частично перешли в акционерный капитал, уменьшив нагрузку вполовину.
Тогдашний генеральный директор «РусГидро» Николай Шульгинов в то время сказал: «Эта сделка и установление в неценовой зоне Дальнего Востока экономически обоснованных долгосрочных тарифов позволит вывести ДГК из убытков, даст возможность компании сосредоточиться на операционной деятельности, реализации программы модернизации и ремонтной кампании, направленной на повышение надежности энергоснабжения».
Сразу возникает вопрос: кто будет платить за модернизацию и ремонтные работы? Во-первых, из выражения «установление экономически обоснованных тарифов» возникает предположение, что нагрузка ляжет на плечи россиян. Во-вторых, ремонтная программа Приморской ГРЭС в 2020 году после перехода станции под контроль СУЭК увеличена в 1,5 раза до почти 2 млрд рублей. Столько же было заложено и на 2021 год. Чьи это деньги: СУЭК или из бюджета государства?
Вероятно, платить будут и граждане, и государство, но не угольный монополист. Время показало, что наши предположения не лишены оснований.
В декабре 2023-го в самом ПАО «Русгидро» и в Совете федерации всерьёз говорили об убытках Дальневосточных ТЭС по итогам года. Ожидалось, что расходы на уголь для выработки электроэнергии в 3,7 млрд рублей не сможет покрыть тарифная выручка. Нетрудно догадаться, что Совет федерации тогда предложил компенсировать «Русгидро» эту сумму за счет федерального бюджета, чтобы не увеличивать тарифы на электроэнергию для бизнеса в регионе. И уже тогда зазвучали предложения о регулировании цен на уголь, которые, по прогнозам экспертов, продолжат расти.
Дело в том, что регуляторы тарифной политики считают доходы компании по фиксированной цене на уголь. А она постоянно меняется, и не в меньшую сторону. После обращения главы госхолдинга «Русгидро» Виктора Хмарина к президенту РФ Владимиру Путину правительство согласилось повысить в регионе тарифы на электроэнергию для промышленности для возмещения накопленных убытков госхолдинга. В 2023 году одноставочная цена на электроэнергию (включает цену на мощность и цену на реально выработанные киловатт-часы) на Дальнем Востоке в среднем выросла на 50% год к году.
И вот тут возникает коллизия.
С одной стороны, в «Русгидро» сетуют на выпадающие доходы. В 2023 году они достигли 21 млрд рублей, из которых 17,3 млрд рублей пришлись на 2022 год. А вышеуказанные 3,7 миллиарда – это некомпенсированные выпадающие доходы 2011–2019 годов. Их должны включить в тарифы на 2024 год. С другой стороны, чистая прибыль крупнейшей энергокомпании по МСФО в 2023 году выросла в 1,7 раза по сравнению с 2022 годом до 32,1 млрд рублей при общей выручке в 510 миллиардов, которая выросла почти на 22% по сравнению с 2022 годом.
Хотя, справедливости ради, отметим, что и долг компании вырос в 1,75 раза. Как сказал независимый промышленный эксперт Максим Шапошников, если в 2022 году средний уровень цен на уголь для Дальневосточных ТЭС плавал в пределах 2,4–2,6 тысяч рублей за тонну, то в 2023-ем цены выросли, а в нынешнем году они могут составить 3–3,4 тысячи рублей. И рост, видимо, продолжится.
В «Сообществе потребителей энергии» (объединяет промышленных потребителей электроэнергии) полагают, что компенсировать ценовое ралли на угольном рынке за счёт бюджета или роста тарифов – не самые удачные идеи: «Поскольку энергетическая безопасность Дальнего Востока – это не вопрос рынка, его по примеру других отраслей оправданно решать через специальное ценообразование для внутренних поставок угля».
Стоимость угля для внутреннего потребителя определяют не только мировые цены – они, скорее, индикатор для экспортёров. При описанных выше заявлениях спикера Госдумы Вячеслава Володина не очень понятна политика Правительства России. С 1 марта кабмин вернул отменённые ранее курсовые экспортные пошлины на вывоз угля.
Судьба этих пошлин неоднократно менялась: в сентябре 2023 года их ввели на целый ряд экспортных товаров, и по изначальному плану они должны были действовать до конца 2024-го. Однако в конце декабря было принято решение, что действие пошлин с 1 января 2024 года не будет распространяться на вывоз угля, так как с нового года Китай, куда экспортируется значительная доля российского угля, ввёл собственные ввозные пошлины.
С одной стороны, чиновники, видимо, хотят, чтобы угольщики не тратили деньги на пошлины, а продавали больше угля на внутреннем рынке. С другой – усложнение вывоза может, наоборот, привести к росту и без того немалых цен для российских потребителей.
Тем временем в СУЭК заявили, что наращивают экспорт твёрдого топлива в Китай. По заявлению генерального директора угольной компании Максима Басова, в планах на 2023 год у СУЭК предполагалась задача вывезти в Китай более 20 млн тонн угля, вместо 7 миллионов в 2022 году. О намерениях на 2024-ый у крупнейшего поставщика для КНР пока неизвестно.
С промышленниками всё как будто понятно. Но в сёлах, где нет газопроводов и центрального отопления, частные домовладения до сих пор обогреваются преимущественно углём. И здесь вырисовывается парадоксальная картина. На примере Кузбасса всё довольно понятно.
Ещё в 2020 году тогдашний вице-губернатор Кузбасса Андрей Панов предложил жителям частного сектора самим позаботиться об улучшении экологии и собственных печах отопления – покупать более дорогой уголь. Да, уголь марки Т раза в 2 дороже обычных марок, при сжигании он даёт более низкие выбросы и больше тепла. Его покупка могла бы стать более выгодной для жителей частного сектора. Заявление, мягко говоря, спорное. Но даже если у селянина есть деньги на дорогой уголь, то купить его – тоже проблема.
Жители частого сектора в Кузбассе получают уголь по субсидиям. И вот незадача, вернее сразу несколько. Во-первых, субсидированное топливо хуже по качеству – бывает до 30% мелочи, непригодной для отопления. Её отсеивают и выбрасывают. Во-вторых, разрез может находиться километрах в 100 от деревни, и доставка угля обойдётся дороже самого угля.
С другой стороны, километрах в 5–10 от села на другом разрезе добывается качественный уголь. Селяне могли бы сами поехать туда, оплатить нужное количество и доставку. Но не тут-то было. Они не могут купить этот качественный продукт – не продают. Угледобытчик вывозит его либо на экспорт, либо промышленникам. Но много ли заберут из «экспортного портфеля» пара тысяч сельских жителей? К тому же наверняка заплатят не экспортные оптовые тарифы, а реальную стоимость. Парадокс?
Думается, что эту парадоксальную ситуацию давно пора решать раз и навсегда. И в промышленности, и в гражданском секторе. И устранить глубокий разрыв между намерениями власти, и реальным положением дел.
Юрий Лобачев